Над аудизаписями взрыва в питерском метро рыдали и пострадавшие, и обвиняемые. Странное примирение случилось на суде в Санкт-Петербурге
Однако процесс явно будет долгим. К третьему слушанию участников и слушателей попросили надевать на ноги бахилы. Выдав одному из защитников очередную пару, гардеробщица без тени улыбки сказала: «Сейчас надели, через полгода снимите». «Хорошая шутка!» — отозвался адвокат.
За три дня слушаний потерпевшие уже вовсю общались с Яркинай Мирзаалимовой, матерью самого молодого обвиняемого. «Я думаю, он не виноват, судя по тому, что говорит мать», — сказал один из потерпевших. «Я очень надеюсь на правосудие, — отметила стоявшая рядом Яркинай. — Военный суд — он самый справедливый, тем более Московский. Когда я общалась со следователями, мне дали слово офицера, что сына отпустят, если экспертиза покажет, что он не причастен к этому всему» Пришедшие на слушание отцы двух погибших девушек не выказывали неприязни к Яркинай — они даже в зале суда сидели на одной половине.
Суд допросил потерпевшего Алиева, который потерял в теракте дочь. «3 апреля мы оба выходили из дома, я на работу, она — на учёбу. Сидел на работе, сын позвонил, говорил: папа, ты в курсе? Они должны были с сестрой после учебы встретиться на Технологическом. Он подъезжал первым, сразу после взрыва, на «Технологическом» поезд не остановился, их высадили на «Владимирской». Тогда он позвонил мне и сказал, что там, где они должны были встретиться, что-то произошло. Я звонил ей, телефон работал, но никто не отвечал. Потом ответили женским голосом.. Когда мне ответили на звонок, я обрадовался. По голосу понял, что это не дочь, сказал, что я отец, спросил, где она. Мне сказали, что она в реанимации Мариинской больницы. Я сразу поехал туда, но было уже поздно. Потом было опознание. Дочь я опознал. Её одежда пахла порохом».
Потерпевший Геннадий Даниленко «Дочь Оксана живет отдельно от меня, но накануне она была у меня в гостях. Утром на следующий день позвонила старшая дочь и сказала, что Оксана не пришла ночевать. Стали искать, объездили все больницы. Потом поехали в морг, опознали. Погибла она сразу, в течении пяти минут — Джалилов стоял прямо у неё за спиной. В метро Оксана переписывались с подругой Алиной, и то ли телефон так сработал, то ли что — отправился аудиофайл со звуками, криками».
В перерыве Самандар Алиев на вопрос о том, считает ли он виновными людей в «аквариуме», сказал: «Сидят вроде милые парни, а что внутри у них — я не знаю, заглянуть не могу. Но даже если невиновны — это уже общенациональное горе, они могли бы выразить соболезнования от себя». Затем корреспондент «МК» обратилась к Яркинай Мирзаалимовой, которая ранее в беседе со СМИ высказывала соболезнования. Женщина плакала, выслушав показания отцов, потерявших дочерей. Умывшись, Яркинай спросила: «Этот мужчина говорил что-то про меня? Понимаете, мне всё время хочется подойти и сказать, как я им сочувствую». «Он не говорил про вас плохо. А за соболезнования был бы благодарен, он сам только что сказал». «Я к ним подойду» — и Яркинай решительно пошла к двум отцам. «Я вам клянусь, что мой сын непричастен к этому. Все экспертизы, которые два года делали, показывают непричастность. Я соболезную вашему горю. 1996 год рождения — это ведь совсем ребёнок…Яркинай опять заплакала. — У меня ведь тоже есть дочь. А террористы — подонки». На что Алиев сказал «Я первый буду рад, если он невиновен и ему прямо в зале суда скажут: свободен. Я не сторонник, чтобы невиновные страдали».
Потом Геннадий Даниленко включил запись — тот самый файл, который отправил из рокового вагона телефон его дочери. Момент взрыва. В полной тишине отцы, мать и журналисты слушали сначала мерное постукивание колёс вагона, потом скрежет и — страшные, долгие, бесконечные крики «Мама! Мамааа! Мамааа!!». Все в вагоне кричали только это одно слово. Плакали, стоя вокруг смартфона, все вместе — родители погибших, мать обвиняемого, пресса.
Источник: www.mk.ru